Ты для меня был Царь и Бог,
Но в сети трусости попался,
От страха сильно изнемог.
Я говорил: «Не соблазнюсь я,
Тебя, Мой Боже, не предам»,
Но Ты сказал, что убоюсь я
И извергам Тебя отдам.
Тебя любил я больше жизни,
Жены, рыбатства и страны,
И для меня осталась тризна,
Финал судьбы и с тьмой войны.
Я молча плёлся за Тобою,
Я слушал весь синедрион,
Как издевались над Тобою,
Кричали: «Смерть! Виновен Он!»
И ударяли по щекам,
И, издеваясь, вопрошали:
«Кто бьёт Тебя, ответь-ка нам».
И подошла ко мне служанка
И говорит: «И ты был с Ним,
Ты с Иисусом с Галилеи
Знаком и дружбою един».
И я отрёкся перед всеми,
«Не знаю, что ты говоришь», —
Сказал и повернулся к двери,
И снова воцарилась тишь.
Когда я вышел за ворота,
Другая жено говорит:
«И ты был с Ним, ты, верно, Пётр»,
И я отрёкся, быв сердит.
Спустя немного люди снова
Сказали: «Точно ты из них.
Изобличает рыболова
Его же речь. Тут нет таких».
Я начал клясться и божиться,
Я подло отрекался вслух,
Но не успел я удалиться,
Как в тот же миг запел петух.
И повернулся Ты ко мне
И грустно посмотрел в глаза мне,
А я же точно как во сне,
Вдруг в этот миг внезапно замер.
И вспомнил я слова, Иисусе,
Которые Ты мне сказал,
Что я предам, не убаюся,
Заплакал я и убежал.
Я плёлся по Иерусалиму,
Мне слёзы горя жгли глаза,
А Ты был там, зверьём судимый,
Из глаз Твоих текла слеза.